Смоленск, 14 февраля - АиФ-Смоленск. Самое необычное интервью с заведующим музеем.
Рубака-парень
- Александр Михайлович, откуда у вас появился интерес к исторической реконструкции?
Если брать историю «Порубежья», то все началось в 1995 году. Тогда я в первый раз столкнулся с понятием исторической реконструкции, узнал, что есть люди, которые шьют костюмы прошедших веков, восстанавливают облик воинов и устраивают мероприятия. Тогда определенной цели я себе не ставил, меня просто заинтересовало средневековье. Это было банальное любопытство: примерить на себя доспехи, шлемы, взять в руки средневековое оружие. Обычный человек лишен такого, а очень хочется, с учетом того, что в детстве я прочитал много средневековых приключенческих книжек и посмотрел много соответствующих фильмов. Когда я учился в пединституте на худграфе, и темой моей дипломной работы была реконструкция древнерусского воинского шлема. Именно тогда, я впервые попробовал сделать это собственными руками. Для полноты картины при защите моей дипломной работы, я сделал не только шлем, но и весь комплекс вооружений воина.
- Как появилось «Порубежье»?
После армии начал работать, хотелось в свободное время заниматься чем-то интересным, в 1999 году собралась группа единомышленников, мы занимались по вечерам в Реадовке. Изначально ощущалось, что наши занятия не были простым желанием делать себе костюмы, ездить по турнирам и колошматить друг друга. Еще в 1995 году я узнал о смоленском клубе исторического фехтования «Скиф». Это был один из первых клубов в России, благодаря его создателю Юрию Каштанову я наметил для себя путь театрализации. Это нравилось не всем, многие из тех, кто к нам приходил, считали, что это недостойный путь. По их мнению, надо было заниматься высокой реконструкцией с соблюдением исторической достоверности, искать признания среди мэтров в других городах. Для меня это всегда было непонятно, я придерживался той точки зрения, что если ты чем-то занимаешься, то не подстраивайся ни под кого, делай так, как подсказывает разум, не нужно никого копировать. «Порубежье», как исторический клуб начинался человек с 15. Сначала занимались историческим фехтованием. Изготовление доспехов было вторичным, потому что главным считалась постановка боев со средневековым холодным оружием.
- Становление клуба было легким?
Это был сложный путь, хотя сейчас многое вспоминается с некоторой ностальгией. Были ситуации, когда руки опускались, и хотелось все бросить. Но тогда на ум приходило выражение Экзюпери: «мы в ответе за тех. кого приручили». Были ребята, которые действительно этим жили, благодаря этому нашли себя в жизни, бросить их было невозможно. Дальше путем проб и ошибок мы начали свою театрализованную деятельность, правда, долгие годы назывались историческим клубом. Первоначально, все было на примитивном уровне, но учитывая то, что мы работали в сотрудничестве с ДОСААФ, у нас был зал и возможность тренироваться три-четыре раза в неделю. Мы достаточно неплохо облучали товарищей, появилась даже определенная школа. Через три-четыре года после возникновения «Порубежья», мы начали делать съедобные выступления, которые не стыдно показывать на дне города в Смоленске. Работали мы в основном на праздниках, от случая к случаю. Однажды, нашей деятельностью заинтересовался смоленский музей-заповедник, и вскоре отремонтированная башня Громовая стала нашей штаб-квартирой и сценической площадкой.
Волшебный мир
- Слышал, что вы еще и фильмы исторические снимаете. Откуда появилась такая идея?
С 2003 года мы еще начали снимать собственными силами приключенческие фильмы: сначала на тематику средних веков, но когда нам стало тесно в рамках одной эпохи. Потом подались во времена Петра Первого и в Смутное время, стали развивать тему Великой Отечественной войны, наладили контакт с историческим музеем.
Вообще, если брать полноценные фильмы, которые не стыдно показать, это два фильма про средние века и два о Великой Отечественной войне. Это результат нашей десятилетней работы. Есть еще фильмы для личного пользования, короткометражки, комедии. Все это появилось из-за неудовлетворенности тем, что возникает на экранах кинотеатров. Хочется окунуться в интереснейший мир кинематографа, а у нас есть и камера и возможность монтировать и определенные навыки.
Понятно, что мы не претендуем на запредельные профессиональные лавры и всегда предельно критично относимся к своему творчеству. Но желание снять такое кино, которое нравиться нам самим – вот движущая сила всего процесса. Вряд ли кому-то из нормальных людей нравится то, что сейчас происходит с кинематографом. Нормальных фильмов, которые можно пересмотреть несколько раз, их почти не происходит. К тому же съемки такого фильма – это интересный творческий отдых, но в плане напряженности процесса – это тяжелый труд. Мы радикально отличаемся от современников, которые подвинуты на деньгах. Мы не ставим задачи окупать затраты на создание фильма, чем шокируем людей, все делаем сами. И это хорошо, ведь никто не вмешивается в творческий процесс. Можно реализовать мечту от идеи до окончательного варианта, это всегда приятно для творческого человека.
- Вы стали одним из первых, кто ввел интерактивные представления в работу музеев?
Вот уже три года я работаю в военно-историческом отделе музея-заповедника, и являюсь заведующим музея «Смоленск - щит России». Так получилось, что работа и увлечение, с течением времени, наложились друг на друга. Они достаточно хорошо дополняют друг друга. Работа позволяет заниматься, в определенной степени, и историческим театром, ну, а «Порубежье» - это хорошее подспорье в работе. Как оказалось, это очень хороший свежий момент в музейной деятельности. Наши театрализованные выступления и фильмы хорошо дополняют классическую музейную экспозицию с демонстрацией экспонатов в витринах. Я думаю, любая, особенно детская аудитория, которая посещает музей, может увидеть все эти вещи в законсервированном виде, а потом выходе увидеть, как все это применялось в реальности. Я, конечно, был далеко не первым. По моим наблюдениям я всегда отстаю от передовых веяний в этой области. Даже не говоря о Европе, у нас в стране все это появилось раньше, чем я смог предложить такие представления людям в Громовой башне.
Возможно, такое направление можно было бы развивать и в других музеях Смоленска, но мне трудно говорить за них, потому что в каждом есть свои специалисты, у них должны быть свои идеи по этому поводу. В нашем военно-историческом отделе в данное время, исходя из данных средств, мы вытягиваем максимум того, что можем. Учитываю ситуацию в государстве, нам приходится заниматься всем этим, по сути, за собственные деньги. Любое выступление, которое мы можем подготовить, особенно уличная программа, по затратам никогда не окупается, мы практически работаем себе в ущерб. В Европе существуют другие условия, там частное лицо может, без особых проблем, организовать собственное коммерческое предприятие и будет жить за этот счет. А, учитывая нашу ситуацию, проживая в этом государстве и в это время, мы никогда не сможем даже существовать за счет своего увлечения. Никакое выступление, учитывая налоговую систему, не сможет окупить даже затраты на работу.
Власть народа
- Вас когда-нибудь поддерживала администрация города или области?
О нас в основном вспоминали, когда нужны были наши услуги, причем далеко не всегда это было сделано в корректной форме, имели место случаи конкретного обмана. Иногда за наш счет просто закрывали дырки в мероприятиях и умудрялись обмануть нас с оплатой, сейчас вопрос о сотрудничестве даже не стоит. Люди, которых я приглашаю на выступления, не имеют с этого почти ни копейки. Все е деньги идут на развитие коллектива, никто из нас ни миллионер, и родителей нефтяных магнатов у нас тоже нет. Большинство участников клуба, по сути, живут за чертой бедности, работают дворниками и разнорабочими. Никакой интеллектуальной элиты у нас в коллективе не наблюдается, приходится полностью себя обеспечивать. На пошив костюмов уходит много времени и денег. Только ткань на один стрелецкий кафтан стоит примерно 5000 рублей без учета работы. За одно полноценное выступление, которое мы вынуждены делать силами 20-30 человек течение месяца, и которое будет длиться 20-30 минут, мы сможем получить гонорар, которого хватит максимум на материал для двух-трех кафтанов.
- Насколько я понимаю, сейчас не идет разговора, что бы как-то подняться на волне грядущего юбилея города?
Мы люди может и бедные, но гордые, и ничего не хотим ни у кого брать. Мы знаем, как наша страна живет, и если, не дай Бог, у какого-то важного дяди ты попросишь деньги и он тебе их даст, то потом на него ты будешь пахать всю жизнь. И тебя будут долгие годы попрекать тем, что тебе дали, говорить «мы же вам помогали». Вот, как заработали, это другое дело.
- Как в «Порубежье» попадают люди?
За 13 лет существования нашего театра исторической реконструкции через меня прошло более 300 человек. Кто-то оставался в течение многих лет, кто-то уходил почти сразу. Я до сих пор не могу определить точные критерии человека, кто может этим заниматься. Люди приходили совершенно разные: от пацанов школьного возраста до семейных людей. Изначально всех подталкивало любопытство. Я ни разу не сталкивался с тем, чтобы человек шел сюда сознательно, представляя то, чем ему предстоит заниматься. Он либо принимал это, либо не принимал. Как и в любом коллективе у нас есть актив, который определяет жизнь коллектива, как правило, они – белые вороны, потому что не пытаются заработать денег в «Порубежье», да это и бесполезно. Просто у них есть определенные понятия о положении вещей, с которыми нельзя входить в противоречие никому. Иначе начинаются дрязги, поэтому я люблю маленькие коллективы. А массовку всегда можно пригласить из числа сочувствующих.
Кому нужна история?
- По фестивалям исторической реконструкции ездите?
На мой взгляд, поездка на фестиваль – это бесполезная трата времени и денег. Что нового и интересного конкретно я смогу для себя оттуда вынести, кроме того, что придется тащить все свое барахло на край света, тратить деньги на проживание и общение с людьми, которые мне мало интересны? Нормальных людей среди исторических реконструкторов немного. К сожалению, в последние годы реконструкция все больше становится торгашеской лавочкой. Кто-то помонополизирует продажу атрибутов определенной эпохи, и, если ты приезжаешь на фестиваль и не покупаешь их у него, то за это подвергаешься жесткой критике о несоответствии реконструкторам по всем параметрам. Хотя я немного утрирую, но это касается почти любого фестиваля и любой эпохи. Я, будучи человеком гордым и свободолюбивым, никогда не буду ни под кого подстраиваться. Мне неинтересно тащиться неизвестно куда, чтобы переночевать в компании пьяной братии, а это, к сожалению, атрибут любого сборища реконструкторов. Зачем потратить время на бессмысленное топтание по полю, где нет толкового сценария и интереса для зрителей. В общем, никакого позитива, поэтому я и считаю себя и своих ребят театром.
- Пару лет в Гнёздово пытались проводить исторический фестиваль, как вы к нему относитесь?
Я не интересовался этим мероприятием, ранняя Русь не входит в сферу моих интересов, я знаком с этим историческим периодом лишь поверхностно. Для меня интересно проведение театрализованных мероприятий, инсценировка боевых эпизодов. Ну, а с Гнездовым… затеяли, сделали, ну, дай Бог им удачи.
- Многие считают, что музеи в Смоленске - это умирающий элемент и их можно спасти только за счет развития туризма?
На мой взгляд, музей не должен зависеть от развития туризма. Это я говорю, как музейный работник, который успел пропитаться музейным духом. Самое страшное – это когда из музея пытаются сделать нечто для зарабатывания денег, превращают его в балаган. Основанная задача музея (об этом не мешало бы помнить даже руководителям государства) - это сохранение истории. Помимо непосредственной зачади сохранения исторических реликвий, которые хранятся в музее, он должен нести еще и глубокую воспитательную функцию. В музей должны идти с малолетства. Здесь дети, увидев сохраненные частицы истории, должны насыщаться их духом. Эти каноны нарушать нельзя. В музее вещи должны сохраняться, их можно смотреть, но ни в коем случае нельзя мерить, для этого существуют другие направления, вот есть новодел, делай с ним что хочешь. Однако, у нас повсюду происходит подмена понятий, от этого становится страшно. У нас должно быть уважение к исторической памяти, к реликвиям. Сохранилось в нашей стране не так и много, это не Англия, где на чердаке дома можно спокойно найти шлем XVII века, которой там так и валялся со времен Кромвеля. У нас через страну постоянно проходили орды захватчиков, все горело, поэтому сейчас в отличие от той же Европы, не всегда есть, чем похвастаться. Музей не должен зависеть от туризма. Музей должен быть, это место, где хранится история. А новые веяния на то и новые веяния: люди стали новые и хотят иного, но делать все это нужно аккуратно, не превращая музей в балаган.
Справка АиФ
Александр Целуев родился в Смоленске в 1974 году, учился в СГПИ на худграфе, служил в армии. Сменив много специальностей, он стал работать в военно-историческом отделе Смоленского государственного музея-заповедника на должность научного сотрудника, заведует музеем «Смоленск – щит России» в Громовой башне.
Рождественская привезет в Смоленск портреты «звезд» политики и сцены 
Александра Маринина: «Мастеру и Маргарите» не место в школьной программе 
Вещь в себе. Создатель уникальной диорамы — о секретах моделирования 
«У икон особая энергетика». Смоленский реставратор о тайнах своей профессии 
«Это того стоило». История сумоистки, похудевшей на 75 килограммов