Смоленск, 7 декабря - АиФ-Смоленск. Алексей Храмов - не рядовой преподаватель живописи. Вместе с коллегой, Владимиром Петьковым, свободное от занятий со студентами время Алексей Иванович посвящает уникальному для Смоленщины проекту. Они на пару вот уже несколько месяцев пишут огромное полотно, изображающее Соловьеву переправу - знаковое место и событие в Великой Отечественной войне не только для Смоленщины, но и для всей России. Картина займет целую стену в зале Великой Отечественной вой-ны Вяземского историко-краеведческого музея и уже готова на 70 процентов.
«Репин из тебя не получится!»
Владимир Петьков, приверженец техники пастели, необычайно чуток к руководству преимущественно «акварельного» Храмова. Работу над колоссальным полотном высотой 2,3 метра и 4,3 метра в ширину доценты кафедры ИЗО СмолГУ начали летом этого года. Сегодня полотно находится прямо в аудитории худграфа, и смоленские студенты могут каждый день наблюдать, как протекает работа над произведением. А работают художники, по собственному признанию, слаженно и дружно. Алексей Иванович действительно умеет увлечь собеседника и интересно рассказать о своем деле. В интервью «АиФ - Смоленск» художник рассказал о своем видении уникального проекта и не только.
- Алексей Иванович, когда вы решили стать художником?
- Художником я решил стать в 12 лет - окончательно. До этого поочередно мечтал быть летчиком, пожарным и моряком, как водится у мальчишек. Моя тетя работала в Москве в книжном магазине. Это были 60-е, магазин находился на улице Горького, и туда часто заходили художники и поэты. К примеру, тетя была знакома с Евтушенко и Вознесенским. Живопись была в моде, и тетя приобретала книги по искусству. Эти книги были зарубежных изданий, там были Рафаэль и Роден...
Я смотрел и понимал, что единственный способ реализоваться для человека - это быть художником. И в своем детском решении я до сих пор не разочаровался. Насмотревшись этих альбомов, мы с двоюродным братом ходили рисовать лес, пруд, постоянно что-то пробовали. Однажды идем - на опушке, видим, стоят студенты с преподавателем, рисуют пень - группа приехала из Москвы на пленэр. Меня потрясло, что у всех были одинаковые изображения! Для меня это стало образцом школы.
Я смотрел и понимал, что единственный способ реализоваться для человека - это быть художником. И в своем детском решении я до сих пор не разочаровался. Насмотревшись этих альбомов, мы с двоюродным братом ходили рисовать лес, пруд, постоянно что-то пробовали. Однажды идем - на опушке, видим, стоят студенты с преподавателем, рисуют пень - группа приехала из Москвы на пленэр. Меня потрясло, что у всех были одинаковые изображения! Для меня это стало образцом школы.
- Родители не были против такой непрактичной профессии?
- Мне в голову не приходило, что времена будут хуже и я не смогу себя прокормить. Родители не были против моего выбора, но относились к нему скептически: «Ну, Репин из тебя не получится!» - смеялись они. Я смеялся в ответ: «Да что вы понимаете!» Они никогда не давили, только проявляли какую-то иронию. Сядешь маму рисовать - она язык начинает показывать.
«Люди растворяются в пейзаже и времени»
- Расскажите, кому принадлежит инициатива написать такое большое полотно?
- Картина пишется для вяземского музея по инициативе очень увлеченных людей - поисковиков. Они свозили нас на Соловьеву переправу, в Кардымово, чтобы мы прониклись и впечатлились. По ходу работы стали приходить и какие-то свои мысли. Все-таки война - это трагедия. У Толстого в «Войне и мире» есть попытка осмыслить движение народов, завоевание, вытеснение одних другими в широком, эпическом контексте, отстраненно в пространстве и времени. Мы решили так трактовать этот сюжет.
Соловьева переправа - это драма, отдельные трагедии нивелируются, и становится видна волна народа, которая от смоленского Днепра отступает в глубину России. Найти опору, хлынуть назад - мы хотели, чтобы в самой пластической метафоре этой картины просматривалась идея отката, возвращения. Мы старались наполнить полотно временным фактором, чтобы зритель ощущал, что это событие не какого-то отдельного дня или часа, а философия самой войны, что ли...
Соловьева переправа - это драма, отдельные трагедии нивелируются, и становится видна волна народа, которая от смоленского Днепра отступает в глубину России. Найти опору, хлынуть назад - мы хотели, чтобы в самой пластической метафоре этой картины просматривалась идея отката, возвращения. Мы старались наполнить полотно временным фактором, чтобы зритель ощущал, что это событие не какого-то отдельного дня или часа, а философия самой войны, что ли...
- Как много времени уходит на такую работу? Ведь нужно тщательно прописать множество деталей...
- Поначалу работа шла довольно быстро - широкими кистями. Когда дошло до деталей, темп, понятно, замедлился - ведь хочется, чтобы все было исторически достоверно, чтобы люди адекватно «себя вели» на холсте. Детализация, разумеется, не доходит до острых психологических коллизий, но эмоции и действие читаются, не заслоняя собой сверхидею. Мы не считали количество людей и техники - существуют и такие пластические категории, как группа, толпа. Их нельзя выражать через конкретные суммы. Эта толпа - в пыли, в свету, отдельные люди теряются - не только на полотне, но и в истории.
Люди растворяются не просто в пейзаже, но и во времени. Мы хотим добиться, чтобы наши замыслы считывались и визуально, чтобы внимание будущего зрителя где-то сконцентрировалось, чтобы он подошел и рассмотрел. Картина должна и в целом восприниматься, но и требовать какого-то времени, желания разглядывать. Времени на это полотно потрачено уже много, много еще будет потрачено, и мы, думаю, вправе требовать от зрителя внимания. Зритель увидит не все, но это того стоит.
Люди растворяются не просто в пейзаже, но и во времени. Мы хотим добиться, чтобы наши замыслы считывались и визуально, чтобы внимание будущего зрителя где-то сконцентрировалось, чтобы он подошел и рассмотрел. Картина должна и в целом восприниматься, но и требовать какого-то времени, желания разглядывать. Времени на это полотно потрачено уже много, много еще будет потрачено, и мы, думаю, вправе требовать от зрителя внимания. Зритель увидит не все, но это того стоит.
Досье
Алексей Иванович Храмов
Родился в 1953 г. в Подмосковье. В 1975 г. окончил худграф СГПИ имени К. Маркса. 1975 - 1981 гг. - художник Первомайского стекольного завода. В 1980 г. стал членом Союза художников СССР. В 1981 г. работал художником Смоленских художественно-производственных мастерских Худфонда РСФСР. C 1991 г. - преподаватель художественно-графического факультета СГПУ. С 1998 г. - доцент кафедры изобразительного искусства СмолГУ, с 2003 г. - заведующий кафедрой ИЗО.
Рукописи горят. Дочь Рыленкова подарила смоленской библиотеке вещи отца 
«Поздно стесняться и воображать из себя». Вениамин Смехов о театре и жизни 
Модный «хирург». Александр Васильев: «Одевайтесь в секонд-хендах» 
Работы смоленского художника пророчат молодым барышням удачу в личной жизни 
«Я не звезда». Мария Кожевникова о «Батальоне», истории и детских страхах