Два года назад две американки, Дебби и Ириана Стимак, приехали в Смоленск, чтобы совершить ностальгическое путешествие в далекое прошлое. Дело в том, что Дебби и ее муж Майк Стимак, жители штата Иллинойс в США, 16 лет назад удочерили из Смоленской области двух сестер, Иру и Нину Куликовых. До того, как стать Ирианой Стимак, девочка была Ирой Куликовой. Она забыла Россию и не помнила ни слова по-русски, но всю жизнь она хотела узнать побольше о своих корнях. Вопросы кто она, и откуда, мучали ее много лет. Когда Ириана достигла совершеннолетия, ей удалось узнать кое-что о своем прошлом. Девушка твердо решила, что должна посетить далекую и забытую Россию, чтобы узнать, кто она на самом деле.
В свой первый приезд Ирина нашла своего брата Илью, который оказался пациентом Жуковского психоневрологического интерната с обособленным спецотделением и потенциального отца - старика из вымершей деревни. Второй визит не принес облегчения: девушка нашла своего второго брата, Сергея - умалишенным алкоголиком. Третья поездка и вовсе не принесла результатов: почти ничего нового Ирина о своей жизни до усыновления не узнала. Именно поэтому на осень 2014 года Ира запланировала еще один визит в Смоленск, который должен был дать ответы на все вопросы, которые накопились у нее за два года. Корреспондент SMOL.AIF.RU выступил в качестве переводчика и отправился вместе с девушкой и ее приемным отцом Майком Стимаком в далекую деревню Желваки в Сафоновском районе.
С одним отцом - к другому
На арендованном Ирой «Форде» мы едем по трассе Москва-Минск в направлении города Сафоново, по указателю на Издешково поворачиваем направо. По сторонам от нас проплывают осенние пейзажи смоленской глубинки. Все молчат, каждый думает о своем. Внезапно Ира говорит, что осень в России очень красивая, но в остальном жизнь, как ей показалось, здесь очень тяжелая.
За два километра до Желваков машину пришлось оставить: дорога пролегает через лес и пройти по ней под силу только хорошему внедорожнику, трактору или лесовозу. Мы неспешно идем, вдыхая запахи леса. Чтобы как-то прервать молчание, спрашиваю Майка, как простые американцы относятся к русским из-за ситуации на Украине. Он честно отвечает, что для абсолютного большинства американцев слово «Украина» не говорит почти ничего, по телевизору этому конфликту уделяется так мало времени, что он просто остается незамеченным. В американских новостях преимущественно рассказывают про Ирак – главную боль всех граждан США.
«Американцы хорошо относятся к русским, если бы что-то было не так, Ира первая бы это на себе почувствовала, ну, а политика – это политика», - резюмирует Майк.
Мы выходим из лесу, на пригорке метрах в ста стоит дом Якова, биологического отца Иры. Он, видимо, заметил нас через окно и вышел на встречу. Старик сходу начинает рассказывать про каких-то «охотников», которые притесняют его и его коров, убивают животных и не дают ему отправлять письма Ире в Америку.
Последние вопросы
И тут Ира перехватывает инициативу и с порога начинает задавать ему все накопившиеся вопросы, преимущественно, о жизни матери, которую она никогда не знала. В ответ Яков рассказывает ей такие вещи, о которых, может быть, и не стоило узнавать.
«Пребывание в интернате очень испортило Татьяну (мать Иры – прим.авт.), ее туда сдала бабушка Иры, якобы потому что у семьи не было денег. Когда в 15 лет она вернулась обратно в село, то не хотела работать, часто выпивала и каждый день встречалась с разными мужчинами. Время от времени ее родной брат сдавал ее местным за бутылку водки, - рассказывал Яков Смычков в абсолютной тишине своей грязной хижины. – Не могу сказать, что я ее любил, в том возрасте, когда я ее встретил, было уже не до любви, но по-человечески я ее жалел: построил ей дом рядом с собой, звал ее работать, убеждал не пить, но она слишком часто уходила в загулы. Возвращалась она только будучи беременной, когда была мало интересна окрестным мужикам», - рассказывал Яков.
От всего услышанного Иру словно обдает холодным потом, она садится на не мытый лет десять пол - стульев для гостей у Якова не водится.
«Когда два года назад Ира появилась из ниоткуда, я поначалу не поверил, что она может быть моей дочерью, но потом присмотрелся и понял, от генов не уйдешь. Я очень благодарен людям, которые ее воспитали, для меня они святые», - говорил Яков, и крупные слезы катятся по его старческому лицу. Он снимает с веревки выстиранный, но не менее грязный от этого платок и вытирает глаза. - Я очень рад, что Ира и ее сестра попали в хорошие руки, продолжил он. - Я не подозревал об их существовании. А, если бы знал, то забрал бы домой, но Татьяна всегда уезжала в Сафоново, рожала, и у нее сразу забирали детей. Она возвращалась и продолжала вести свою разгульную жизнь, она была лишена материнского инстинкта».
Когда мы покидаем дом Якова, Ира выглядит очень расстроенной. Говорит, что за эти два года она выведала о своей прошлой жизни слишком много. Кажется, что нить, связывающая ее с прошлой жизнью, прервалась, и пора, наконец, бросить ее распутывать.
«Каждый раз, когда я приезжаю в Россию, мне приходится преодолевать огромное количество трудностей, я постоянно чувствую себя усталой, это невыносимо, - говорит Ира. - Здесь у меня впервые в жизни опустились руки, мне захотелось сдаться, я окончательно осознала, что моя настоящая семья в Америке. Мне очень повезло, что Майк и Дебби воспитали меня. Мне пришлось посетить Россию, чтобы понять, что удочерение для меня оказалось настоящим счастьем. Я своими глазами увидела, как тяжело здесь жить, теперь я еще больше ценю все то, что мне дано. Я надеюсь, что запрет на усыновление российских детей американцами, который существует в России, отменят, потому что в будущем я сама хочу взять ребенка из России».
На этот раз Ира улетела домой с тяжелым сердцем и уже не обещала вернуться.