«Черный тюльпан»
Олеся Томашова, «АиФ-Смоленск»: Написать книгу очень сложно, но сегодня её ещё сложнее издать, есть такая возможность?
Виктория Волович: Да, почти готовы к выпуску второй и третий тома книги, которые будут издаваться на средства благотворителей. В них войдут воспоминания вернувшихся бойцов: о тяжёлых условиях службы, о голоде, невыносимой жаре и огромном желании жить. Часть книги будет посвящена сегодняшней патриотической работе смоленских ветеранских организаций.
Третий том «А завтра была Чечня» рассказывает о смоленских ребятах, погибших на территории Северокавказского региона.
Так получилось, что я предсказала этот конфликт ещё в 1990 году, выступая в Смоленске на слёте солдатских матерей. Я сказала: «Люди! Обратите внимание на «маленькие костры» Таджикистана, Приднестровья и Кавказа, как бы они не обернулись большим костром огненной войны...». Увы, так и случилось. В чеченской кампании погибли 115 смолян, четверо «чеченцев» пропали без вести. Останки троих мы потом нашли, в том числе и благодаря командировкам в печально известную 124-ю судебно-медицинскую лабораторию в Ростове-на-Дону.
Через год приехал седой
- Вы встречались с лауреатом Нобелевской премии по литературе Светланой Алексиевич, которая пишет о трагедиях XX века...
- Да, она жила у меня, собирала материал для своей книги «Цинковые мальчики», куда вошли фрагменты и моих воспоминаний. Я рассказывала ей о сыне, о том, как в ноябре 1984-го он в первый раз прибыл из Афганистана на побывку, говорил о своём долге, отом, как ему жаль афганских детей. А в мае следующего года приехал уже весь седой. Это в 24 года! И всё больше молчал, целыми днями играя на пианино афганские песни. Через семь недель вернулся в цинковой парадке. «Чёрный тюльпан» приземлялся в смоленском аэропорту, а я на работе читала последнее (ещё ничего не подозревая) его письмо, в котором сын обещал вернуться...
- Виктория Семёновна, неужели не было возможности не отправлять сына в Афган, ведь вы занимали, так сказать, не последние должности?
- Я сына однажды аккуратно так спросила: «Может, похлопочу?». Он ответил: «Я перестану тебя уважать. Мы же из династии военных». Считаю, что не нужно было посылать туда наших парней. Это неизвестная нам страна со своими традициями, обычаями. Ещё Александр Македонский говорил: «Афганистан можно пройти, но нельзя завоевать...».
А помните, как Андрей Сахаров протестовал против ввода советских войск в Афганистан? Та война не принесла нашей стране ни почестей, ни славы. Мы потеряли целое молодое поколение. Кто в ответе за это?
Под грифом «Секретно»
- Организация «Чёрный тюльпан» существует с 1986-го. С чего всё начиналось?
- Мы объединились - восемь матерей - тех, кого удалось отыскать. Был снят гриф «секретно» с упоминания об афганских событиях, и я смогла написать на памятнике сына:
«Афганистан». Хотя люди долго не понимали, как реагировать, когда слышали об этой стране и этой войне, боялись даже произносить это слово, не то, что говорить. Долгое время не было никакой информации и помощи тем, кто потерял кормильца. Лишь к 1992 году удалось добиться ежеквартальной материальной выплаты родителям и вдовам погибших смолян, с 1998-го эта помощь была распространена и по области.
А в 1995 году наконец в Смоленске появился памятник афганцам в сквере у Дома офицеров и плита с фамилиями погибших.
(Виктория Волович скромно умалчивает, но во многом - это её заслуга. Также благодаря её хлопотами 11 семей павших воинов-смолян получили квартиры, ещё одну выдали многодетному отцу-афганцу. - Прим. авт.)
Так получилось, что я предсказала этот конфликт ещё в 1990 году, выступая в Смоленске на слёте солдатских матерей. Я сказала: «Люди! Обратите внимание на маленькие костры - Таджикистана, Приднестровья и Кавказа, как бы они не обернулись большим костром огненной войны...». Увы, так и случилось. В чеченской кампании погибли 115 смолян, четверо «чеченцев» пропали без вести.
- Какими льготами члены семей погибших пользуются сегодня?
- Их практически нет... Сняли льготу за оплату телефона, а также льготы по железнодорожному проезду. Согласно федеральному закону семьям погибших военнослужащих выплачивают ежемесячную компенсацию в размере 14 тысяч рублей. И делится она на число членов семьи, причём включая погибшего. Мне, поскольку я вдова, положено 7 тысяч.
Но для меня очень значимо, что память о моём сыне живёт не только в нашей семье - такое же имя дочь дала и своему сыну, родившемуся после войны. Шестеро бойцов и однополчанка, видевшие своими глазами афганское пекло, также назвали своих дочерей и сыновей Валерами и Валериями. В здании 17-й школы, где сын учился, установлена мемориальная доска.
Но надо увековечить имена всех! На школах должны быть мемориальные доски погибших в Афгане и Чечне выпускниках, а над могилами, оставшимися без пригляда, должно быть взято шефство.
Увы, нас остаётся всё меньше. Родители афганцев, пережившие две войны (многие родились ещё до 1941 года), уходят из этого мира к своим сыновьям. Чтобы достойно проводить стариков в последний путь, приходится обращаться к спонсорам. Я свою миссию вижу в том, чтобы отношение к памяти погибших было достойным. Так же, как и к их семьям.
Незаживающая рана. История матери погибшего «афганца», предсказавшей Чечню 
В Смоленске открыли памятник офицеру, погибшему в Сирии минувшей весной 
Гусарская баллада Веры Самохваловой