Музыкант Левон Оганезов: «Детям нужно отдать все – и отпустить»

Народный артист России, пианист, композитор и телеведущий Левон Оганезов попал на смоленский кинофестиваль «Золотой Феникс» не случайно. Связь с кино у Левона Саркисовича – долгая и крепкая: как аккомпаниатор Оганезов работал с такими звездами отечественного кинематографа, как Клавдия Шульженко, Олег Анофриев, Валентина Толкунова, Андрей Миронов, Лариса Голубкина.

О коллегах-актерах, своей семье и, конечно, о музыке Левон Оганезов рассказал в интервью корреспонденту «АиФ-Смоленск».

«Чтобы все были одинаково образованны»

Михаил Ефимкин, smol.aif.ru: Левон Саркисович, на церемонии открытия кинофестиваля «Золотой Феникс» вы говорили, что провинция выигрывает за счет того, что здесь есть бесплатное начальное музыкальное образование. В чем его важность?

Левон Оганезов: Это важно не только для провинции. Дело в том, что начальное музыкальное образование – это необходимая вещь. Я еще застал таких бабушек, которые закончили гимназию, и эти бабушки, выросшие при царской власти, открывали ноты и читали с листа. Как писала Мариэтта Шагинян, которая училась в институте благородных девиц, там никого не спрашивали, есть у тебя слух или нет, а давали ноты и заставляли читать.

Общее музыкальное образование входит в процесс образования вообще, потому что, не зная музыки, невозможно различать жанры, например, рококо, барокко, классика, венская классика. Музыкальное образование - это элемент грамотности, так же, например, знание элементов церковной постройки. Поспрашивайте об этом молодых людей, например, что такое аналой. К сожалению, мало кто сможет ответить на этот вопрос. Хотелось бы добиться того, чтобы в нашей стране люди разговаривали друг с другом на одном языке. У нас много талантливых и энергичных, красивых внешне молодых людей, и очень бы хотелось, чтобы все были одинаково образованны, хотя бы на начальном этапе.

Левон Оганезов считает, что музыке нужно учить всех. Фото: Ирина Романова

М. Е.: А как вы сами пришли к музыке, у вас была музыкальная семья?

Л. О.: Моя мама закончила гимназию, она была музыкально грамотной, ходила «в концерты». Она часто водила нас с сестрой в театр, детские спектакли тогда были очень хороши. Все мои братья и сестры были с хорошим музыкальным слухом, у нас в доме всегда пели романсы, армянские, грузинские и русские песни. Профессионально музыке в семье учили только меня одного, потому что учить человека музыке – это большая нагрузка для семьи. При этом моя старшая сестра, которая после школы поступила в архитектурный институт, очень хорошо разбиралась в музыкальных жанрах, любила эстраду. Получается так, что музыкант я один в семье, но со слухом были все.

Дефолт сознания

М. Е.: Какие еще элементы начального образования, по Вашему мнению, необходимы всем детям?

Л. О.: Все дети должны ходить в детский сад, там рисовать, лепить из пластилина, оформлять какие-то плакаты, петь песни и читать стихи – все это очень полезно. Если какие-нибудь начальники рассуждают, что лучше построить, еще один детсад или еще один супермаркет, то всегда нужно помнить, что образование молодежи – это долгосрочное вложение капитала. Если мы не вкладываем в образование детей, то потом получим дефолт сознания, все будут по-разному думать, по-разному знать одну и ту же вещь.

У нас никогда не будет единого общества, если все будут образованы по-разному, поэтому система образования должна быть единой, не важно, какая она, русская или американская. Начальное образование должно быть одинаково доступно всем, чтобы хотя бы на начальном этапе. Не надо жалеть детей, они могут запомнить гораздо больше, чем они запоминают. Не стоит забывать, что у человека используется всего 10 процентов мозгового вещества, а остальные 90 процентов спят и ждут своего часа.

М. Е.: Как вы считаете, образование должно быть платным или бесплатным?

Л. О.: К сожалению, это очень трудный вопрос. Мои дети и внуки живут в Америке. Мои старшая и средняя внучки закончили бесплатную школу, оплачивались только дополнительные предметы, да и то немного. А вот когда моя младшая дочь оказалась в Америке, по соседству не оказалось приличных школ и мы отдали ее в школу Кларк в Верхнем Бруклине. Там мы платили деньги, потому что это была частная школа.

Школы бывают частные или государственные, а образование должно быть бесплатным. Пусть будет специальная частная школа, лишь бы она давала результат. Пусть там учится тот, кто имеет возможность платить, для остальных должно быть бесплатное образование. Я повторюсь, что образование детей – это долгосрочное вложение, которое даст нам целый слой образованных молодых людей, которым будет принадлежать будущее.

Талант – это далеко не все, его надо развивать. Вы можете быть очень талантливым художником, но вы не занимаетесь рисованием и не знаете, с какой стороны подойти к этому. Очень редко бывает открытый талант, это большая редкость. У меня, например, есть способность к механике, я знаю, что к чему прикрутить или присоединить, чтобы все нормально открывалось или закрывалось. Это часто помогает мне дома, но я не использую свои способности постоянно, поэтому не считаю себя механиком, а вот музыкой занимаюсь профессионально почти 70 лет.

Левон Оганезов в Смоленске побывал и на сцене, и в зрительном зале. Фото: Евгений Гаврилов

Эмпирический путь

М. Е.: Вы аккомпанируете и актерам, и исполнителям, с кем Вам интереснее работать?

Л. О.: У меня такого приоритета, интересно или нет. Если мне предстоит какая-то работа, я эту работу выполняю профессионально, то есть использую все свои знания. Вот, например, особенностями работы на телевидении является то, что необходимо прочитать сценарий, отрепетировать какие-то вещи с оркестром, порепетировать с артистами. Если твои коллеги – профессионалы, то передача получится.

Так, на протяжении семи лет мы с Михаилом Ефимовичем Швыдким делали передачу «Жизнь прекрасна». Интересно или не интересно, так не бывает, если мы работаем на каком-то предприятии, то не выбираем, какую деталь делать, все это происходит в соответствии с некоторым планом. Другое дело, если вы находитесь в свободном плавании, тогда вы сами определяете, что делать, но это скорее самодеятельность, чем профессионализм.

Бывают профессиональные, но совсем не поющие актеры, например, Наташка Селезнева. По роли ей нужно было спеть песню, я эту песню с ней разучил каким-то математическим способом, и она все правильно и чисто спела. А вот, например, Миша Державин прекрасно поет, с ним репетировать не надо. Я часто вспоминаю Андрюшу Миронова, он был очень музыкален, но музыке никогда не учился, с ним можно было очень легко и быстро выучить любую песню за два часа до записи.

М. Е.: Вы упомянули о приготовлении пиши. Любите ли Вы готовить для семьи, для друзей?

Л. О.: Постоянно я этим не занимаюсь, но есть блюда, которые я делаю лучше всех. Когда надо сделать, например, сациви, быстро, меня об этом просит жена. Я готовлю его по рецепту бабушки, но до многих вещей дохожу эмпирическим путем.

М. Е.: Сейчас дети часто перестают общаться с родителями, насколько важно общение между родителями с детьми?

Л. О.: Не знаю, в каждой семье все по-разному. Сейчас трудно представить, что когда-то я был сумасшедшим папой и все время водил своих детей за ручку. Сейчас мои дети живут в Америке, бывает, что я позвоню им, а они не могут разговаривать, я не обижаюсь. Я вспоминаю себя, когда мне точно также звонила мама, мне было некогда, а потом иногда я забывал ей перезвонить, за это мне стыдно.

Детей нужно отпустить, отдать им все, что возможно и отпустить, если они захотят, то сами с вами посоветуются. Они не обязаны с мамой или папой за ручку всю жизнь ходить. Если им понадобится помощь – помоги, если не можешь – не вмешивайся. Да и у мамы с папой должна быть своя жизнь, не надо заставлять их нянчить внуков, если они захотят, то сами об этом скажут. Взрослые дети и родители – это в каком-то плане друзья, но с родственными связями.